Джим Моррисон: мятежная судьба поэта и бунтаря

Шестидесятые давно прошли, но мятежная судьба Джима Моррисона, поэта и бунтаря, пропойцы, от которого отвернулись близкие, и кумира, и за которым позже пошли тысячи, по-прежнему будоражит людей.

На сцене театров разыгрывается история жизни длинноволосого хиппи, Моррисона на русский лад, и его друзей, разделивших с ним не только успех, но и трагическую судьбу. В кинотеатрах с успехом показывают «When You’re Strange» – несколько идеализированную, но все же подробную биографию фронтмена. Юные девочки уже не обмениваются бережно собранными крупицами знаний о своем идоле, а выкладывают в социальную сеть раритетные записи и отполированные от тысяч взглядов фотографии.

Все меняется, но остается неизменной человеческая суть: жажда сотворить себе кумира из чего угодно – из золота ли, из грязи…

Хотя в последнее время интерес к стихотворным работам Джеймса Дугласа изрядно возрос, все же для большинства он остается, прежде всего, создателем двух знаменитых песен. Это, во-первых, «Light my fire» – произведение, странно созвучное фразе: «Лучше сгореть, чем увянуть». И пусть сам Моррисон говорил, что большую часть песни написал Робби Кригер, а он лишь подправил несколько фраз, – теперь этот факт не волнует уже никого.

Второй песней, мгновенно превратившей автора в почетного небожителя, стала «The End» — мрачная эпитафия беззаботному детству, завершившаяся оглушительным воплем Джима: «Father, I want to kill you». Ее шаманские напевы уводят слушателей в глубины подсознания.

Любопытно, читал ли Моррисон про крысолова, который вывел детей из славного города Гамельна, очаровав их волшебной игрой на дудочке? Пожалуй, в этой песне он как раз исполнил роль бродячего музыканта, который, наигрывая колдовскую мелодию, увлекает нас все глубже и глубже – к самым потаенным страхам.

Эти две песни, такие непохожие друг на друга, стали двумя полюсами не только в творчестве, но и в жизни Моррисона. Довольно рано ему пришлось понять, что публика не всегда охотно принимает его эксперименты… Сборник стихов, выпущенный им, не принес особого энтузиазма критики, зато простенькие напевы, явно рассчитанные на молодых фанаток, вызывали бешеный восторг зрителей.

В результате в альбомах «The Doors» могли соседствовать мудреные песни, полные всевозможных отсылок, древних архетипов и символов, и очаровательные, но абсолютно бессмысленные мелодии, призванные угодить поклонницам.

Легко можно предположить, как подобная двойственность тяготила Джима. Недаром он яростно отстаивал право подписать свой поэтический сборник «An American Prayer» словами «Джеймс Дуглас Моррисон, поэт», хотя издатели уверяли, что упоминание о певческой карьере автору не повредит.

Подспудный конфликт, назревавший в группе уже давно, вырвался на поверхность во время создания альбома «Waiting For The Sun». Причин для взрыва было множество: несовпадение между интересами Моррисона и требованиями музыкальной индустрии, неумеренное употребление наркотиков и алкоголя фронтменом, постоянные поползновения менеджеров отделить Джима от остальных, сделав его сольным исполнителем.

К чести для других членов группы следует добавить, что они до последнего поддерживали сумасбродного друга, не давая ему окончательно погрузиться на дно. Печально и, одновременно, пугающе выглядит концертная запись, где Моррисон теряет сознание прямо на сцене и остаток музыкальной программы за него «отрабатывает» клавишник Рэй Манзарек.

Вероятно, тот факт, что группа всегда верила в уникальность таланта Джима, а он, в свою очередь, никогда не позволял концертмейстерам принижать заслуги остальных участников «The Doors», привел к поразительной сплоченности коллектива на фоне других рок-банд, то и дело меняющих свой состав.

И все-таки именно во время записи злосчастного альбома команда едва не лишилась барабанщика. Джон Денсмор, не в силах вынести медленный, но постоянный спуск Моррисона по наклонной, заявил о своем уходе. С невероятными усилиями его уговорили остаться, но перспективы «The Doors» казались сомнительными не только самим музыкантам, но и экспертам рок-индустрии.

К сожалению, практически всем начинаниям певца, лежавшим за пределами сцены, предрекали тот же крах. Неважно, за что именно брался Моррисон: исполнял ли он свою старую мечту о режиссерской карьере, писал ли сценарии, сочинял ли стихи – все это не пользовалось популярностью среди публики.

Сейчас, на волне интереса к неоязычеству, любопытно было бы проследить, не связан ли интерес Моррисона к ведовскому направлению «Wicca» (Викка) с его «заигрываниями» с культурой древних индейцев… Из записок поэта становится ясно, что он посвящал много времени размышлениям о шаманизме, тотемах и идолах в искусстве. Возможно, языческие искания привели бы Короля Ящериц к созданию собственной религии? Масштабный замысел под стать его натуре!

Мы не можем знать, присоединился бы Моррисон, останься он в живых, к числу вполне бодрых дедушек рок-поколения, таких как Кит Ричардс, Мик Джаггер и иже с ними… Что, если смерть и впрямь была наилучшим выходом для бездумного экспериментатора, горстями глотающего таблетки и не знающего удержу в спиртном? Не превратился бы он в развалину, на которую больно смотреть поклонницам, тоже проигравшим беспощадную схватку со временем?

Но люди любят красивые легенды – и нужно признать, что Моррисон стал для них последним персонажем мифологического толка, символом молодости и безумства. На этом месте можно остановиться, перевести дыхание и, подобно темно-кудрому герою, поклониться «идолам старого леса» – мечтателям, отдавшим жизнь за бесплодные, но сладкие грезы.